Лаура МЫРЗАХМЕТОВА: Муж не смотрел мой лучший фильм

- Признайтесь, наверное, вы и в жизни немножечко стерва, иначе откуда все это?

- Да не немножечко, — смеется без обид Лаура. — Чего уж там, я с характером, поэтому не могу назвать себя всеобщей любимицей. Но в искусстве нужен стержень внутри. Если ты по характеру мямля, то ничего не добьешься. А в “Бакыт” у меня была действительно самая сложная роль. И работала я над ней по-особому. Мы приехали в Балхаш дней на десять раньше, чтобы прочувствовать обстановку города. Я должна была в кадре курить — надо было делать это с чувством, привычно. Меня аж ломало потом, когда я пыталась бросить.

- Самый сложный момент в этом фильме, наверное, когда вы в кадре понуждаете к сексу паренька, подчинённого, который аж замирает от шока?

- Нет, это было совсем не трудно. Чего там играть-то? А вот в конце есть сцена, когда надо было заплакать на камеру. Я долго не могла это сделать, хотя технически это всегда было простым заданием для меня. А тут не получалось. Наверное, потому что всё время съемок мне не разрешали давать волю чувствам. Вообще оберегали от любых отвлекающих настроений: не разрешали смеяться на площадке, болтать с кем-то, только перекуры короткие. Даже гримерам и костюмерам велено было молчать во время работы со мной. А если выходило свободное время, то я сидела одна в комнате и слушала музыку. Все для того, чтобы не терять это внутреннее напряжение.

Мне помог расплакаться режиссёр Аскар УЗАБАЕВ. Он, когда увидел, отвел в сторону, стал разговаривать про жизнь, постепенно нащупал больное место и прямо надавил на него. Убедился, что я вот-вот разревусь, и бегом кинулся на место, на ходу командуя начинать. Все, оказывается, хорошо понимали, что он делает, и ждали этого момента.

- Фильму уже два года, страсти улеглись. Что сказал муж, посмотрев кино?

- Он его не смотрел. Я много рассказывала о том, как идёт работа. Он понимал, что фильм очень тяжелый. И хотя пришел на предпоказ меня поддержать, сидел с нашим малышом в комнате матери и ребёнка. Когда я предложила ему поменяться и пойти на второй сеанс, он отказался. Ну тут ещё и друзья подошли, сказали, что ему не стоит смотреть такое кино, что неизвестно, как он после этого будет ко мне относиться, и лучше не рисковать. Недавно я прямо пристала к нему с расспросами — допытывалась, может быть, он уже посмотрел фильм в интернете. Но муж уверяет, что так и не рискнул это сделать.

- Дочке, когда подрастет, покажете этот фильм?

- Обязательно! Пусть знает, какие бывают мужчины и что не надо ничего терпеть. Хотя, думаю, у дочки характер в меня, она и так не будет ломать себя, если что не по ней.

- Скажите честно, вас когда-нибудь кто-то бил? Что вы знаете о насилии?

- Лично ничего не знаю. В детстве доставалось скорее от мамы, потому что я была непослушная, с характером, смолчать не могла и вечно дома меня не было — после школы убегала гулять, потом тихонько приходила домой, умывалась, брала хлеб и спешила прикинуться спящей, чтобы меня уже нельзя было ругать. Так что с домашним насилием лично не сталкивалась.

Но в любом случае мне кажется, что главных аргументов в вопросе, терпеть или не терпеть, должно быть два. Во-первых, ты не для того появилась на земле, чтобы быть служанкой в чужом доме и выносить физическое или психологическое давление. Во-вторых, если ты терпишь, то первыми пострадают твои дети, ты им готовишь точно такую же жизнь. Никто не умер от развода, от одиночества, это уже давно не позорно, надо просто принять решение и что-то делать.

- Почему вы не скрываете, что 10 лет не могли забеременеть и сделали ЭКО?

- Потому что и так обычно все окружение знает о проблемах, что уж тут скрывать! К тому же вдруг мой опыт поможет кому-то преодолеть страхи и не откладывать обращение к врачам. Я сама столько всего прошла: всех гинекологов, святые места, народных лекарей. Это дорого и сложно. А потом повезло — смогла получить государственную квоту и с первой же попытки забеременела. Почему же не рассказывать о таком счастье?

- Вы, наверное, потом береглись изо всех сил…

- Когда получалось. Это не всегда зависело от меня. Например, первые три месяца действительно в нашем театре “Алатау” все помнили, что у меня долгожданная беременность. А потом мы начали готовить премьеру спектакля, где моя героиня такая боевая, активная: она и хлыстом машет, и бегает. Я-то думала, что играть буду после родов. Но режиссёр стал ставить именно на меня. Я уже на шестом месяце, вся такая на расслабоне, даже костюм мне сшили в последний момент, за три дня до премьеры, когда стало ясно, что из запасного игрока становлюсь основным. Ещё и на гастроли пришлось ехать. А что делать? Мы, артисты, люди подневольные.

- С мужем-то у вас все хорошо складывается?

- Все не так уж безоблачно было, особенно поначалу. Мы не просто притирались характерами. Он оралман, родом из Монголии, строитель. И его, и родственников не приводила в восторг моя профессия. Муж успокоился, когда познакомился ближе с моими коллегами. Понял, что театр и кино совсем не означают падения нравов. А его родители удивились, когда я приехала в гости не расфуфыренная, в шляпе и с маникюром, а простая, домашняя. Утром, как положено, вышла в халатике, платке, сделала “салем”. Кстати, они поначалу не знали, что надо в ответ давать бата, говорить какое-то доброе пожелание. Через несколько дней объяснила — всё-таки наши традиции немного отличаются.

Зато я всегда была любимой невесткой у свекра. Он баловал меня и выделял. А я попросила разрешения называть его именно папой, а не по-казахски. Дело в том, что мой папа ушел из жизни, когда мне было всего 11 лет. Я очень скучаю по нему, и мне хотелось, чтобы рядом был мужчина, которого я смогу так называть. У нас были чудесные отношения. Я горевала, когда семь лет назад он ушел из жизни.

- Что не сбылось в вашей судьбе, какой возможный поворот не произошел?

- …Я не стала оперной певицей. Дело в том, что я с детства занималась спортом и вокалом. Долго колебалась, что выбрать в качестве профессии. Потом меня убедили, что надо учиться на артистку, там будет все сразу.

Никогда не забуду, как приехала на консультацию для поступления: надела платье в пол, каблуки, сделала шишку на голове — все для того, чтобы выглядеть солидно и прибавить роста. Комиссия решила, что поступает татешка — такой у меня получился образ. Вот когда я запела, на меня посмотрели с удивлением, начали спрашивать, сколько мне лет. Потом долго шушукались и попросили повыше задрать платье. Думали, что я скрываю кривые ноги. Но там-то у меня все было в порядке, я же легкоатлетка.

Уже после поступления, когда мне начали ставить голос, выяснилось, что тембр очень редкий. Педагог все уговаривала поступать в консерваторию. Но, поскольку у меня не было музыкального образования, пришлось бы два года заниматься на платных курсах. На это денег не было. Я подумала, что если судьба, то как-то все сложится, а пока буду актрисой.

Точно хорошо, что не сделала ставку на спортивную карьеру, иначе так и осталась бы пацанкой, не развивала бы женственность. Так что все происходит как надо.

И, если честно, не могу сказать, что мне нравится играть стерв, сильных женщин или, наоборот, быть такой мягкой и пушистой. Я в любом случае от работы на сцене и перед камерой получаю такое огромное удовольствие, что даже не устаю. Наверное, это главный показатель, что я на своём месте.

Ксения ЕВДОКИМЕНКО, Алматы