Алиев-изгнанник удобнее многим его противникам Казахстане, чем Алиев-подсудимый.
Внутриполитические изменения, связанные с уголовными обвинениями Рахата Алиева, и возможные последствия конституционная реформы в интервью «Газете.Ru-Комментарии» комментирует руководитель отдела Информационно-Аналитического центра по изучению общественно-политических процессов на постсоветском пространстве Алексей Власов.
— Алексей Викторович, можно ли говорить, что в Казахстане вновь сложился устойчивый антиалиевский союз и новая атака на Рахата Алиева связана именно с этим?
— Новую атаку на Рахата Алиева спровоцировало его возвращение в большую казахстанскую политику в конце 2005 года. Нельзя говорить, что силы в окружении Назарбаева, противостоящие его старшему зятю, кристаллизовались только сейчас. Впечатление такое, что присутствие Рахата Алиева в казахстанской политике в последнее время вызывала реакцию, которую можно сравнить с реакцией в России на личность господина Чубайса. Это всеказахстанский аллерген. Кроме того, учитывая импульсивность, вспыльчивость Рахата Алиева, его неспособность контролировать реакции в ходе жесткого разговора, противостояния, при определенных обстоятельствах его можно было двигать в любом направлении. Таким образом, с одной стороны, его не воспринимала значительная часть казахстанской элиты, с другой — технологам противостоящих ему финансово-политических групп он был удобен для аккумулирования образа общего врага.
— В чем интрига нового поворота в его судьбе?
— Интриг несколько. Во-первых, актуален вопрос об истинных причинах конфликта. Сам Алиев причиной называет разговор с президентом, после которого стало ясно, что Нурсултан Абишевич остается президентом и после 2012 года. Демократическая натура Рахата Алиева не выдержала разочарования в решении президента, после чего он заявил, что готов перейти в оппозицию. Верится в эту версию мало. Решение президента, видимо, было известно его окружению достаточно давно. Если это чем-то и стало, то только формальным поводом для озвучивания своей контрпрезидентской позиции и обозначения конфликта по линии Алиев — Назарбаев. Вторая интрига — дело Нурбанка, вокруг которого все и завертелось. Если смотреть на ситуацию формально, то что мешало Рахату Алиеву вести разговор с топ-менеджерами Нурбанка на правовом языке? Очевидно, мешало то, что, как считается, эти люди близки а алма-атинскому акиму Имангали Тасмагамбетову. Видимо, были переговоры или прямой разговор Алиева и Тасмагамбетова, в результате действия Алиева стало невозможно контролировать. Что подвигло его на силовые действие в отношении администрации банка. Я не беру уголовный аспект: было это или нет — должно быть доказано в суде. Поведение Рахата Алиева в информационном пространстве явно показывало, что он выведен из себя. Третий вопрос в том, пел ли алма-атинский аким в общем хоре людей, которые хотели выставить Рахата Алиева перед президентом в крайне негативном свете, или он играл свою партию. Ответ важен, потому что по ответу можно судить, последует ли вслед за Рахатом Алиевым низвержение с политического олимпа и Имангали Тасмагамбетова. Ещё до истории с Нурбанком в алма-атинской политической среде ходили слухи, что позиции акима серьёзно ослабли, что ему предложили пост посла в США и он его не принял, что президент сильно недоволен поведением алма-атинского акима.
Если группа Алиева сейчас фактически разрушена, то последует ли за этим уравновешивающий ход по отношению к его оппоненту?
В принципе, такие ходы свойственны президенту, который никогда не идёт на полное ослабление одной группировки в своём окружении за счёт усиления другой. Обычно следуют какие-то уравновешивающие шаги.
И, конечно, ключевая интрига — это выдадут ли австрийские власти Рахата Алиева или не выдадут.
— Если не выдадут, то его положение будет более или менее понятным...
— Условно говоря, он перейдет на положение Кажегельдина (Акежан Кажегельдин — глава правительства Казахстана с 1994 по 1997 год, с 1998 года живёт в эмиграции, заочно приговорен к лишению свободы. — «Газета.Ru»).
— Если выдадут, то что это будет означать для казахстанской политики?
— Если его выдадут, то власти Казахстана будут вынуждены играть по правилам, определенным международными стандартами. Это означает суд, суд гласный, который будет трибуной для Рахата Алиева. Этот человек обладает компроматом на всех ключевых игроков казахстанской политики, поскольку в его руках долгое время находились архивы КНБ (Комитет национальной безопасности. — «Газета.Ru»). Как он будет себя вести внутри страны, под судом, без возможности отступления, когда поле для маневра сузится до нуля? Пока он за границей, он имеет возможность шантажировать власть имущих, но при этом он на свободе и есть поле, на котором можно договариваться. С Кажегельдином была примерно такая же схема с определенными оговорками.
Мне кажется, что Алиев-изгнанник удобнее части людей в Казахстане, которые выступают против него, чем человек, который окончательно загнан в угол и из которого выжимают последние соки.
Я думаю, что если австрийцы решат не выдавать, то этот вариант будет не худшим для некоторых людей из окружения Назарбаева.
— Что происходит сейчас с той частью экономики Казахстана, которую контролировали Рахат Алиев и Дарига Назарбаева?
— Сложность в том, что пока мы видим вершину айсберга — это Нурбанк, КТК (Телекомпания «Коммерческий телеканал». — «Газета.Ru»), газета «Караван». Это основные активы, которые несколько месяцев назад в интервью Рахат Алиев признал своей собственностью. Второй вопрос — как эти активы поделены между Даригой Назарбаевой и Рахатом Алиевым. Поделены ли они или они управляют ими сообща? Сейчас отбирают те активы, которые точно принадлежали самому Рахату.
Судьба Дариги Назарбаевой, в том числе и политическая, далеко не решена, а список активов, в том числе медийных, которые находились в управлении этой финансово-политической группы, очень широк.
Здесь нужно сделать поправку на то, что президент не определился, каким будет дальнейший статус Дариги Назарбаевой и какими из активов, которые находились в распоряжении группы Алиева — Назарбаевой, будут оставаться в руках Дариги, и будут ли вообще какие-либо активы для неё сохранены. Это важнее, чем то, будут ли у Рахата отбирать все подряд или что-то оставят. В этой группе есть второй участник, и его судьба ещё не предрешена.
— Имеет ли отношение к этой борьбе конституционная реформа и какое место она занимает в политической эволюции Казахстана?
— Как ни странно, борьба кланов большой роли в политическом развитии Казахстана не играет.
Дело Алиева показало, что политическое пространство страны более или менее зачищено. Конституционная реформа проводилась для того, чтобы сохранить власть, собственность и ключевые ресурсы в руках нынешней элиты и после ухода Назарбаева. Для этого создается сложная система сдержек и противовесов. Помимо президента, власть перераспределяется в руки спикеров сената и мажилиса, премьер-министра, и какую-то, уже не конституционную роль будет играть, я думаю, глава президентской администрации. Дело в том, что ни один человек в окружении президента не имеет авторитета и внутренних ресурсов для того, чтобы держать в руках моноцентрическую президентскую республику. Одновременно все ждали, что президент обозначит круг преемников. Вместо этого он, осуществляя реформу, оставил калитку открытой. Он может остаться и после 2012 года.
Это усилило конфликт внутри президентского окружения, которое в итоге вытолкнуло за пределы пространства доверия Рахата Алиева.
После этого у президента есть возможность спокойно сидеть до 2012 года и даже дольше и за это время определиться с преемником, которого с большей или меньшей степенью приязни воспримут и остальные конкурирующие финансово-политические группы. То есть персона будет определена на консенсусной основе. Система, которая создается в рамках этой реформы, и есть то будущее, которое ждёт политическую элиту Казахстана в ближайшие 10–15 лет.
— Есть ли согласие элит, кланов относительно формы перехода или она держится на авторитете и возможностях президента?
— Это система достаточно гибкая. Это вполне цивилизованная модель сдержек и противовесов, при котрой ветви власти уравновешивают друг друга. Принятие решения одним человеком в этой системе невозможно. Оно будет блокироваться другими институтами власти. И в этом смысле конституционная реформа — это несомненный шаг к демократии. Вопрос в том, в какой степени политическое пространство Казахстана подготовлено к тому, чтобы эта схема действовала прозрачно. Есть партия власти «Нур Отан», которая почти целиком контролирует нижнюю палату парламента мажилис, и если пройдут досрочные парламентские выборы, то эта схема сохранится. Есть оппозиция, которая никого не представляет, кроме персонажей вроде бывшего генпрокурора Туякбая или бывшего министра и главы президентской администрации Алихана Байменова. Это управляемая оппозиция, которая играет в те же игры и по тем же правилам, что и власть. Третье — медийное пространство. Независимые СМИ, по идее, должны обеспечивать прозрачность политической конкуренции. Мы видим, что медийное пространство зачищено. Поправки к закону о СМИ создали условия, в которых оппозиционные СМИ большого значения иметь не будут.
Вот противоречие: с одной стороны, Казахстан действительно движется к открытой политической конкуренции, равновесию между ветвями власти. При этом, если копнуть вглубь, то мы увидим, что старая система ещё не изъята из обращения.
— Рахат Алиев — изгой в результате соглашения кланов, или он сможет в других обстоятельствах сформировать новый блок клановой поддержки?
— Казахстанская политика, конечно, субъективна. Здесь очень много завязано на личностных амбициях, но всё-таки 98% людей, входящих в клановые группы, сохраняют хотя бы внешнюю верность президенту и играют по продиктованным им правилам. Рахат Алиев оказался здесь исключением из правил. И мне кажется, что президент Республики Казахстан считает, что выведение его из системы приведет к тому, что она придёт в равновесие. Кланы придут в состояние стабильности по отношению к личности президента. Они продолжат действовать по установленным им правилам. В этом отношении конституционная реформа связана с делом Рахата Алиева.
Клановые начала в Казахстане постепенно размываются. И клановая система со временем, несомненно, уйдет в прошлое. Стержнем новых финансово-политических групп будут уже совершенно другие начала, другие интересы, другие принципы. Например, в политическую элиту Казахстана интегрирована большая группа «болашаковцев». Это люди, которые с 1993 года обучаются на Западе по программе «Болашак». Сейчас возраст замминистра 28–32 года — это нормальная ситуация. Они получили образование в лучших западных университетах, в том числе и в российских. Они оторваны от почвы прежних клановых, земляческих, семейных отношений, они ведут себя как эффективные западные управленцы. Этих людей ещё немного. Нужно время, для того чтобы большая часть элиты сформировалась на новых началах. В этом смысле я понимаю логику Назарбаева. Нужно время, для того чтобы более прогрессивные формы политической организации элиты начали работать. Пока ещё они только-только обозначены.
